О пубертатном возрасте и инструкциях к нему для взрослых поговорим с ведущим психологом центра «Семья» Джамилей Достоваловой.
Джамиля, что такое возраст подростка с точки зрения психологии? Что мы чувствуем в этот момент?
— Изменяются физиологические особенности ребенка — он переходит от детства к взрослости. Все системы: кожная, пищеварительная, выделительная, дыхательная, кровеносная — начинают работать по-другому. Параллельно с этим меняется эмоциональное состояние ребенка. Он эмоционально становится менее устойчив. Если, например, ранее в относительно спокойном возрасте — начальной школе — желание ребенка стать взрослым, проявление самостоятельности умиляло взрослых, то в подростковом периоде он становится менее сговорчивым. Бывает, что ребенок проявляет агрессию, и в контексте взросления ее нужно и можно воспринимать не только с негативной точки зрения — факт нарушения дисциплины, но и как качество личности.
Есть разные проявления подростковой враждебности: социально одобряемая — это активность, напористость, жизнестойкость, упорство. Но враждебность может быть и с негативным характером: нападение, насилие, злость, гнев, раздражение, упрямство. Это все может быть симптомами эмоциональной неустойчивости, и не забывайте — гормональная система тоже перестраивается.
В этот момент ребенок начинает осознанно отстаивать свои границы личности — они удлиняются и расширяются, и, если родители на этапе прохождения подросткового возраста упускают время, чтобы сказать: «СТОП!» негативным проявлениям, ребенок закрепляет именно негативную форму реагирования на разные ситуации. У него формируется соответствующий паттерн (шаблон) — устойчивая форма реагирования. Это, конечно, не красит подростка, но надо понимать, что ребенок в этом возрасте только учится жить и все еще является ретранслятором установок, родительских в том числе. Родитель не должен забывать, что он по-прежнему выполняет роль «рамок дозволенного» и должен быть рядом, а не давить авторитетом. Хотя авторитетом пользоваться можно и нужно.
Почему в этот момент ребенок избегает общения с мамой и папой? По крайней мере, так кажется со стороны многим взрослым.
— Многочисленные исследования ученых показали, что в этот период ребенку интересен больше всего человек его возраста. Поэтому все его общение преимущественно строится на общении со сверстниками, вся его деятельность сосредоточена на коммуникациях с такими же, как он.
Такое взаимодействие развивает, помогает и учит навыкам, которые пригодятся во взрослой жизни. На фоне высокого авторитета ровесников задача родителя не потеряться и не говорить: «Он сам разберется». Подросток, конечно, найдет решение, но я уже говорила о границах дозволенного, которые сильно расширяются, поэтому надо следить, чтобы решения ребенка не привели к формированию негативного шаблона. Родителю приходится укреплять в этот момент свои позиции, чтобы его уважали не просто из-за того, что он взрослее, а за что-то: знания, действия, решения и т. д. К этому взрослые зачастую оказываются не готовы.
Когда наступает подростковый возраст? Это 12–14 лет?
— Примерно с 9 до 12 лет человек проживает этап отрочества, мы называем его младший подростковый период. При этом границы каждого этапа взросления для конкретной личности — условны, поэтому подростками принято считать детей от 11 до 16 лет, но не исключено, что переходный период может начаться и в 9 лет, а завершиться в 19 лет. Практика показывает, что перелом может наступить где-то посередине этих рамок — в 12–14 лет.
Так называемый кризис характеризуется именно бунтом, переломом, который может длиться весь этап пубертатного периода. Иногда родители радуются, что подобных изменений у их ребенка нет, и думают, что их, например, 18-летнему чаду эти кризисы уже не страшны, потому что, по их мнению: «Он уже взрослый, справился». Ошибаются. Задача родителя создать такие условия, чтобы ребенок прошел все этапы вовремя и отбунтовал в тот момент, пока живет с родителями.
Есть какой-то основной постулат, как надо воспитывать таких детей?
— Природа не зря выбрала для момента бунта именно возраст до 16 лет. Все это для того, чтобы кризис проходил в безопасных стенах — с родителями. Дело в том, что взрослые должны быть надежными сопроводителями и, если понадобится, конструктивными подавителями бунта. Предполагается, что в этот момент они пожалеют ребенка, научат, как мыслить и действовать разумно, ограничат, остановят, подскажут. Взрослые помогут подростку увидеть душевную — чужую боль, не только свою.
От рождения до года у родителя с ребенком происходит непосредственный этап эмоционального общения — без буферной зоны, без препятствия. Уже в младенчестве он учит его эмпатийности (сопереживанию). На этом же этапе роста взрослый заостряет внимание на себе. Не случайно малыш сидит в коляске и внимательно смотрит на маму или папу. Он запоминает, как вы реагируете на раздражители. Если ко взрослому подбегает маленькая миленькая собачка и он ее гладит, то ребенок запоминает, что таких животных надо любить и относиться к ним нежно. Но если взрослый ее ударит, он запомнит другой (увиденный) шаблон поведения с животными. А заодно и запомнит родительский эмоциональный отклик на собственное совершенное действие.
Откуда ребенок узнает, что, когда папа приходит домой, надо радоваться? Только от мамы, которая ему показала и рассказала об этом. И когда ребенок становится подростком, родителю очень важно понимать, что многое из того, что делает его подросший малыш, он делает, как ему кажется, с молчаливого одобрения родителя. Вот и вся арифметика!
Почему в этом возрасте часто взрослые не понимают своих детей?
— Родителю хочется спокойствия. Ко взрослому возрасту мы многое забываем, не помним, как решали детские и отроческие проблемы. Наша психика устроена так, что когда мы с проблемой справились и она перестала быть актуальной для нас, — нет смысла держать в памяти непосредственный этап решения. Давайте приведу пример.
Представьте себе, что человек совершил какой-то сложный маневр на своем автомобиле, и он с восхищением рассказывает об этом друзьям. Замечу, рассказывает о совершенном сложном маневре. Не о том, сколько труда положено на то, чтобы овладеть навыками для него, не о том, сколько сделано было ошибок в процессе обучения. Мало у кого появится желание вспомнить, как ему указывали на его ошибки и сколько было неудач в процессе учебы. Обычно люди вообще не держат такую информацию в голове — как они учились, особенно когда результат был, мягко говоря, слабым.
Взрослые знают, как они делают сейчас и как, по их мнению, нужно делать правильно. Потому что на свои знания они уже наложили жизненный опыт. Так и родители знают, как именно необходимо поступать в тех или иных ситуация в идеале. Кто-то решает проблемы и выполняет действия машинально. А о том, что сами набирались опыта, ошибались, спотыкались, взрослые уже забыли.
В моей практике родители, которые обращались ко мне с вопросом о взаимоотношениях с подростком, только на консультации вспоминали о проблемах и трудностях, которые у них были с их тогдашними сверстниками, не родителями, а именно такими же подростками.
Как правильно себя вести с подростком и почему?
— Подростковый возраст — это нахождение своей позиции, места и ниши в жизни. Первый раз такая возможность предоставляется в дошкольном возрасте в период 3–6 лет. Тогда ребенок первый раз учится общаться со сверстниками, в этот момент взросления общение четко контролируют родитель и воспитатель. В подростковом возрасте он окунается в это же «море» общения с равными себе, и важно, чтобы взрослые были по-прежнему рядом. Больше такого события не будет у нашей психики. Дети приобретают в этот момент опыт, которым будут пользоваться во взрослой жизни. Они именно учатся общаться, хоть со стороны может показаться, что они уже взрослые. Возрастные периоды не случайно до 18 лет называются этапами взросления. От родителей требуется не так много: кормить, поить, защищать, наказывать, ограничивать, создавать безопасную среду, быть готовым выслушать и услышать своего ребенка, а в нужный момент закатать рукава и прийти на помощь.
Важно помнить, что перед вами тот же малыш: сладкий, вкусно пахнущий, любящий вас безмерно, он просто подрос физиологически и многому научился. Ребенок учится с вами. Например, он может говорить высокомерным голосом: «В смысле посуду помой!?» — родитель это понимает, как грубость, а на самом деле ребенок так тренируется отстаивать свою свободу. Это показывает, что подросток еще маленький и не знает, чем может все закончиться, он проверяет вас, чтобы посмотреть, каким будет ответ на грубость. Он еще не знает или не запомнил, что эти слова и интонации могут обижать, разрушать отношения. Подсознательно подросток надеется на родителя, что у него хватит сил и терпения все это ему объяснить. И он совсем в этот момент не думает о том, что родителю будет обидно. Объяснить это должен родитель.
Подростки уверены в родительской силе. Если у взрослого не получается с этим совладать, напомните себе про подростковый опыт жизни, сходите к специалисту, задайтесь вопросом: «Может, это я что-то делаю не так, может, мне надо вначале с собой разобраться?»
Как-то ко мне на консультацию пришел папа мальчика, он сказал: «Я понял, что растерялся. Сынок вырос — стал ростом с папу. И я начал с ним общаться панибратски. Но когда смог посмотреть на все это стороны, понял, что делаю неправильно, ведь для него я по-прежнему отец».
Родитель — это что? Это статус, но взрослые могут забыть, уйти в игры с детьми. Подростки ничего не знают про взрослый мир. А взрослые смотрят на них и думают, что если дети ростом подросли, то уже и повзрослели эмоционально. Нет, это не так.
Девочки и мальчики — подростки, есть какая-то разница в их отношении к себе и обществу, поведении?
— Максималисты в этом возрасте все: и те, и другие. Но гендерные особенности никто не отменял. Если девочек как-то греет ощущение того, что они красивые или такими станут, то мальчик растет с другими общественными установками: «Надо бороться, отбить свое место под солнцем, дать сдачи», и вот эта борьба со всем миром идет как установка — надо победить. При этом подростки часто думают, что противоположному полу легче: девочки так думают на мальчиков, а мальчики на девочек.
И мальчики, и девочки проходят этап бунта, но юноши учатся при этом быть сильнее — оттачивают это умение и сталкиваются с проблемой — что делать с силой, а девочки сталкиваются с тем, что не знают, что делать с так называемой слабостью. У них все внимание сконцентрировано поначалу на внешности, девочки постоянно сравнивают себя с кем-то, взвешивают различные мнения. И тут мы упираемся еще в одну проблему — это самопрезентация (умение подать себя в различных ситуациях). Подростки так же, как и многие взрослые, склонны к тому, чтобы давать себе необъективную оценку: они могут или принижать свои достижения, или завышать их. Самоопределиться ему должен помочь родитель.
Что если бунт проходит тихо — ребенок наоборот начинает больше молчать?
— Надо понимать, что при этом волна бунта никуда не уходит. Вариант, когда она идет во внешний мир, лучше, ведь тогда видны ее проявления. В таком случае взрослый может вовремя сориентироваться, принять решение, помочь, подсказать, при необходимости познакомить с психологом.
Но если волна идет вовнутрь, то тут и появляются эти кричащие истории с посланиями от детей: «Я ненавижу своих родителей, они никогда меня не понимали…» Знали бы взрослые, как ребенку тяжело даже думать о том, что он ненавидит, не любит, как ему кажется, своих родителей. На первый план у подростка выходит оценочное суждение себя — какой Я плохой, что я так думаю. При этом он может понимать, что прав в своих чувствах, действительно, может, мама что-то такое и совершила ошибочное, но подросток продолжает корить себя за мысли о том, что ненавидит свою мать.
Поверьте, после каждой ссоры в порыве эмоций, когда он говорит: «Я тебя ненавижу, мама (или папа)», ребенок устраивает себе большой разбор полетов, и наедине с собой он не оправдывает свои слова. Многие взрослые не представляют, насколько жестко ребенок может линчевать себя сам.
Такие мысли — это как отказ от части себя. Поэтому важная рекомендация родителям и относительно взаимоотношений друг с другом: «Когда вы выясняете отношения — деструктивно, со скандалами, оскорблениями и драками при детях, в них рушится внутренний мир. Поэтому используйте в диалоге больше конкретики, не обвиняйте друг друга и выясняйте отношения максимально конструктивно один на один, без свидетелей. Можете обратиться к специалисту».
Может быть такое, что бунта не произойдет?
— Одно из значений слова «кризис» — перелом. Бунт должен быть всегда — это время, когда подросток проверяет себя, насколько ему хватит сил отстоять свои границы. А их придется выстраивать, в том числе и с людьми, которые будут намеренно стараться их нарушить и навредить ребенку — преступные элементы. Поэтому в этом возрасте он должен знать, что такие границы существуют, подросток должен владеть инструментами, чтобы их защитить.
Мы хотим воспитать удобных детей. Для кого? Для себя?
— Некоторые родители стараются не замечать волн бунта, потому что видят ребенка дома послушным, покладистым, но вне пределов родительского дома он может вести себя, как совсем другой человек, с другими ценностями и другой манерой поведения. И тут родителям не стоит задаваться вопросом: «Как так, как я этого не знал?», лучше спросить себя: «По какой причине подросток счел небезопасным знакомить меня с таким собой? Чего он испугался, оценки? Игнорирования? Отказа от него? Почему он не захотел себя мне презентовать?» Ответить на эти вопросы — задача родителей. Ведь ребенок не сам по себе растет, а в семье, и внимательно смотрит за тем, как поступают родители, учителя, наставники, бабушки, дедушки, врачи, соседи.
Намного опаснее, когда бунт проходит вне стен семьи и границ дома или уже когда ребенку 17–18 лет. В последнем случае, когда человек будучи взрослым, переживает подростковый бунт, накладываются уже другие потребности, задачи возраста уже другие, а он не отыграл предыдущие — в юношестве не пережил подростковые волны. В этот момент у него задача самоопределения, а он еще ногами топает.
Подросток начинает бунтовать тогда, когда будет чувствовать в себе силы оторваться от родителей — сепарироваться. Причем это происходит и на эмоциональном, и на территориальном уровне.
Что значит сепарироваться от родителей? Как это проходит?
— В период сепарирования (отделения) больно не только родителю, ребенку сложнее эмоционально в несколько раз. Я уже упомянула о том, что он чувствует стыд из-за плохих мыслей о родителях, плюс на подростка давит то, что он обижает и огорчает тех, кто его любит, кто всегда накормит его и обнимет.
Объясню на очень бытовом примере. Ребенок решается впервые выбрать себе одежду самостоятельно и по мнению мамы выбирает, естественно, не ту. Подросток видит, как она расстроена, и если родитель это еще приправляет фразой: «Надо же, какой стал взрослый, тебе уже и мамины советы не нужны!», то он становится все более закрытым для следующей материнской оценки.
Да, нам тоже больно — подросток взрослеет, ты его отпускаешь, но тебе плохо от собственных страхов за ребенка, поэтому надо учиться доверять ему. И делать это нужно по алгоритму: «Даже если ребенок упадет, и он не позовет тебя на помощь, у него появится возможность самостоятельно пережить ситуацию, он сам обратится к каким-то неизвестным тебе людям за советом, в итоге что-то может пойти не так, но он сам научится проживать эту неудачей». Родителю, когда отношения с ребенком конструктивны, больно от того, что он хочет спасти, подсказать, но его не просят о помощи. Ведь недоверие к детям — это в первую очередь неуверенность в себе: «А всему ли я успел его научить, сказал ли я, что люди бывают не всегда добрыми и мнение друга или подруги — это не есть истина?» И так далее.
Я бы рекомендовала здесь задавать другие вопросы: «Помнит ли мой ребенок, что в любой ситуации я приду и спасу его, в конце концов залечу все душевные раны поцелуями?» «Научил ли я его просить помощи у тех людей, которые действительно подскажут выход из ситуации?»
В идеале должно быть так, что пока подросток топает ногами, он не отслеживает то, что родитель укрепил пол настолько, что хоть запрыгайся — его все равно не проломить.
Джамиля Достовалова, ведущий психолог центра “Семья”
Записаться на консультацию к психологу Вы можете по телефону 8(3452) 20-14-47
Фото на обложке от авторов: Karolina Grabowska и Anna Shvets, Pexels
